Если бы я была актрисой, и мне довелось работать в театре, это был бы, непременно, эротический, с садо-мазо уклоном, театр и играть мне приходилось, исключительно сладких мальчиков, маленьких мучеников, наивных шлюшек. Из-за полного отсутствия, приятных руке и глазу, женских округлостей и грубых черт лица, «это всё из-за загробного низкого голоса» – утешала бы я себя. Хотя нет, не исключительно сладких мальчиков, смертельная составляющая моего голоса помогла бы расширить мой репертуар: вампиры и оборотни, мятежные духи и маньяки, одержимые сатаной – вот мои коронные роли, с бензопилой и голой задницей я бы всегда выходила на бис. Но, больше всего мне бы нравилось играть Медузу Горгону. Мне бы вплетали дохлых змей в волосы, одевали прозрачное, из бинтов сотканное, платье, такое, что бы немногочисленные зрители, вяло и неприкрыто подрачивающие каждое моё представление, могли рассмотреть все мои добровольные увечья, которых, к слову, было бы ещё больше чем сейчас, ибо профессия обязывает, вот такой вот нью стайл. А вместо головы, мне бы каждый раз отрубали накладную грудь. Правую. Мой убийца вымазывал бы всю сцену в кетчупе, натекшем из ампутата, ликовал и бодро тряс яйцами, потому что и женскую часть аудитории надо радовать.
Вот так вот, так бы оно всё и было, если бы не было вовсе.